Яркость беззаботной Паттаи сменилась серостью родной Москвы быстрее, чем сознание успело обработать и подстроиться под эту смену. Обратный перелет хоть и был значительно дольше, но не вызвал никакого негатива и проблем, которые рисовались накануне. Восьмичасовая стыковка в Дохе прошла удивительно незаметно: я накачав десяток фильмов во вновь приобретенный  в Тае iPad, успел посмотреть только полтора фильма. Остальное время куда-то улетело: в изучение терминала Дохи, выбора места, где лучше испить кофе, в тупом брожении по разнообразным Duty Free. А потом для таких пассажиров, как я, долго ожидающих рейса, нашел отгороженное тихое место с видом на взлет самолетов и удобными лежаками. И там и смотрел фильмы, периодически медитируя на прекрасный вид из окна.

Единственно, что давило — это желание спать. Отбивал сон только усиленным приемом Red Bull, а уже на рейсе в Москву после кормежки сладко спал, вздрагивая от постоянного брожения соотечественников.

Вообще русские люди в самолете — это очень комично, если не отождествляться с ними и посмотреть со стороны.

Вот, например, на предыдущем рейсе летел в основном со скандинавами (люблю искоса поглядеть в чужие паспорта). Еще самолет не отошел от места прикола, а люди уже одели носки, вставили беруши и натянули наглазники, сладко укрывшись пледом, пытались заснуть. Наши же устраивают какую-то удивительную суету. Одна бабулька, с виду «божий одуванчик», сходу устроила многоходовую рокировку, чтобы посадить к себе своего дедушку, еще большего «одуванчика». А потом эти люди очень любят бегать по единственному проходу: до туалета и обратно, каждый раз задевая меня. Вообще любовь к сортирам у русских в самолете какая-то особенная. Помню летел из Праги, объявили турбулентность, так одна баба с грудным ребенком на руках все-равно поперлась в сортир.

А еще русские любят аплодировать при посадке самолета. Ожидая такого же эффекта проявления радости приземления, я очаровался скандинавами, которые посадку восприняли очень сдержано и как должное. И никто там не суетился, не включал мобильные раньше времени, не бежал к выходу, хотя самолет еще двигался к месту остановки. Наши же, стремглав, сшибая всех на своем пути хватают вещи и бегут к закрытому выходу. А как они клали туда свои «ручные клади». Приходит пара, добравшаяся до самолета одна из последних. Вторая половинка ему: «Ой, да там же уже нет места». Ее мужик отвечает, четко, по-мужиковски: «Нет — найдем». И с усилием впихивает свои многочисленные бутылки просто вдавливая уже лежавшую ручную кладь в обшивку самолета. Тут же прибегает стюардесса и пытается помочь, раздвинуть чужие вещи и аккуратно уложить новые, при этом что-то говоря по-английски. Пара ничего не понимает, отвечает по-русски и продолжает тупо вдавливать свой груз в багажную камеру.

Я смотрел в глаза этой милой стюардессе — у нее стоял ужас, сменявшийся недоумением и раздражением от такого суетливого поведения пассажиров-соотечественников.

Прибыв в Москву, я так и не придумал, как буду добираться из аэропорта: общественным транспортом или на машине. Все решилось за меня: только пройдя таможню, ко мне подошел таксист и предложил подвезти. Я согласился, чего уж суетиться, тем более очень хотелось спать и вообще, побыстрее привести себя в порядок после такой длительной дороги.

… Еду по Москве. Водитель странно немногословен: даже не поинтересовался, откуда я прибыл, что видел и понравилось ли мне. В машине тишина — обыденное для машины радио не поет. Попросил —  включил. Еду , слушаю вялотекущее радио и смотрю в окно на унылую осеннюю погоду в рождественский сочельник и разные вопросы крутятся в голове. Соскучился ли я по родному городу? Хочу ли я в эту серую круговерть московской суеты? И нет ответов, потому знаю, что я не соскучился, потому что соскучится не по кому, а суеты мне неохота. Движуха конечно какая-то нужна, но не суета.

И что такое соскучится по городу? Дело не в том, что он родной или ты к нему привык. А, скорее, в том, ждут ли тебя в нем и нужен ли ты там кому-то. Навскидку много людей скажет, что ждут и нужен. Конечно, ведь надо кому-то выручать их, приходить на помощь, давать советы и настраивать компьютеры. А просто так я нужен, без всего этого? Интересно, кому…

Помечтал, как разворачиваю авто и еду обратно в Домодедово, покупаю билет в один конец в жаркий Таиланд на первый возможный рейс. Но и там вряд ли кто-то меня ждет и я кому-то там нужен…

«…Мог ли я, бывший советский школьник, предполагать, что через 20 лет я буду летать международными авиакомпаниями, просиживая часы в ожидании рейса в каких-то международных аэропортах? К своим 20 годам, я совершил всего три полета и только одной советской компанией — Аэрофлот. Первый полет я совсем не помню: мне тогда было 6 лет от роду и летели мы в Сочи. Помню только, что молодые родители тащили меня сонного на какую-то электричку. А что было потом и как летели — не помню. Потом родители рассказали, что они прибежали в аэропорт за 20 минут до отлета и нас зарегистрировали. А потом был полет на службу в ряды вооруженных сил аж в самую Читу через Иркутск для дозаправки и обратно из Читы в Карагнду, куда нас, только отслужившись, выкинули, чтобы порожняком не отправлять самолет, привезший карагандинский молодняк.

Мог ли я предполагать, что через 20 лет в ожидании рейса буду сидеть в зале ожиданий, соседствуя с негром. А в отдалении группа молодежи из Японии будет сидеть на полу рядом с розеткой для подзарядки гаджетов и каждый будет занят своим iPhone — кто-то ведет интенсивную переписку, а кто-то играет. Вокруг, как из сказки «Тысяча и одна ночь», будут ходить арабы в дишдаше и в гутре, а индийские женщины в сари. И я буду слышать смешение разных языков и культур, примеряемое общей целью полета…»

(Из воспоминаний, записанных собственноручно неким автором)